Наследники Альберты - Страница 8

- Ничего странного, что он следит за всем. Только при чем тут мы с Еспером? Какое ему до нас дело?

- Дело не в вас,- медленно ответила фру Вийк.- Главное для него - дом Альберты. Он, очевидно, не учел, что вы приедете раньше, чем он получит заключение

судебно-медицинской экспертизы, и боится, что допустил ошибку. Возможно, ему следовало закрыть доступ в сад или по крайней мере в дом.

- Закрыть? - эхом повторила Полли.- Затянуть все колючей проволокой?

- Почему обязательно колючей проволокой? - удивилась фру Вийк.- Что за глупости?

Она отметила неестественную бледность Полли. Девочка, конечно, устала и еще не оправилась от потрясения. Вдобавок женщинам вроде нее черный цвет противопоказан. Фру Вийк не раз замечала, что черное больше к лицу людям с яркой внешностью. Таких, как Полли, с ее светло-русыми волосами и нежным цветом лица, он просто убивает. Из-за черного свитера девушка казалась блеклой и невзрачной.

Внезапно вздрогнув, Полли Томссон спросила:

- А что такое эта судебно-медицинская экспертиза? Куда увезли Альберту?

- В Линчёпинг. Там сделают вскрытие.

- Но дяде Франсу Эрику вскрытия не делали,- жалобно сказала Полли.

- Правильно. Оно не понадобилось, потому что он скончался дома, в присутствии доктора Северина, которому было легко установить причину смерти. Ведь у Фабиана был третий инфаркт. С Альбертойдело сложнее. Умерла она в одиночестве, и не oт болезни; а в результате несчастного случая. При таких обстоятельствах положено вызывать полицию и проводить судебно-медицинскую экспертизу.

Полли несколько раз глотнула воздуху, прежде чем сумела выговорить:

- Это был несчастный случай?

- У нас никто в этом не сомневается, - успокоила ее фру Вийк.- Два дня назад, вечером, я разговаривала с нею по телефону, она сказала, что собирается истопить печку и улечься в постель с мемуарами Лив Ульман.

- Она так редко топила печи, разве что на рождество,- заметила воспитанница Альберты.- Обычно хватало тепла от центрального отопления.

- Да, но на эту пасху мороз был сильнее, чем на рождество. Ты сама помнишь, какая здесь разыгралась вьюга. А к вечеру, когда ты была уже в дороге, похолодало еще больше. После того как вы все уехали, ей стало одиноко и неуютно, а огонь в печи - это все-таки что-то живое.

- Кто все? Кроме меня, здесь никого не было,- удивилась Полли.

- Почему никого? - возразила фру Вийк.- Твой дядя-пастор заглянул ненадолго после обеда, а ближе к вечеру заехала Мирьям…

- Мирьям? Но она ни словом не обмолвилась об этом.

- Если я правильно поняла, Мирьям каталась на горных лыжах в Норвегии и, возвращаясь в Стокгольм, заехала в Скугу.

- Вот нахалка! - сказала Полли с досадой.- Что ей стоило захватить и меня? Мне бы не пришлось тащиться с автобуса на поезд, с поезда на такси. В котором часу она была здесь?

- До девяти вечера, это точно, потому что в девять я уже поговорила с Альбертой, в последний раз. Вчера я позвонила ей - никто не ответил, я позвонила еще и еще, а потом взяла ключ от вашего дома и пришла сюда. Но опоздала - все произошло задолго до моего прихода. Она умерла, так и не проснувшись, у себя в спальне. Запах угара еще держался в комнате: зимние рамы не выставляли, а все щели были заткнуты ватой и заклеены пласты

рем. Ну и печная вьюшка, естественно, была закрыта!

Фру Вийк умолкла, прислушиваясь к звукам в саду и на улице. Затем, понизив голос, докончила свое невеселое повествование:

- Я сразу вызвала Даниеля Северина и твоего дядю.

А уже Рудольф связался с полицией. Он приехал очень быстро и стал сам руководить дальнейшими действиями. Конечно, он славится своей рассеянностью и непрактичностью, но пастор есть пастор, без него не обойтись, когда дело касается смерти или другого несчастья.

- Он мне не дядя,- вырвалось у Полли.

- Что? Да, да, ты права. Вот глупая, каждый раз забываю, что ты им не родня.

- Выясняете родственные связи? Примите и меня. Со вчерашнего дня из нас троих - двух сестер и одного брата - остался я один. Поверьте, испытание не из веселых.

Шестидесятитрехлетний Рудольф Люнден, младший брат Альберты, обликом несколько напоминал сестру. Высокий, как все Люндены, с густыми, некогда рыжими, а теперь седыми волосами. На Приветливом румяном лице все было каким-то круглым: круглый рот, круглые, как у херувима, щеки, даже очки в золотой оправе и те круглые. Несмотря на обычный черный костюм и белый галстук, в нем сразу угадывался непрактичный пастор-книголюб, нашедший в тихом провинциальном приходе убежище от мирской суеты.

Приход и церковь святого Улофа находились в Лу-бергсхюттане - соседнем рабочем поселке этого горнопромышленного района. Именно там Полли Томссон провела первый год своей жизни.

- Полли, малышка, сочувствую твоей утрате,- обратился к ней пастор Люнден.- Я знаю, как много значила для тебя Альберта.

Нет, возмущенно подумала Полли. Этого не знает никто. И говорить об этом я не могу. А то снова не выдержу и разревусь. Не хочу.

Она вздрогнула, когда на кухню бодро влетел веселый, усталый и потный Еспер Экерюд в своем ярко-желтом потрепанном пиджаке.

- Приветствую всех! Вот и я. Операция удалась, хотя прошла нелегко. Сановная жертва катастрофы изъята, ее место заняла оперная примадонна. И какая примадонна! Добрый день, Елена. Я пришлю тебе этот номер, чтобы ты могла любоваться мйим прелестным портретом твоей прелестной невестки.

- Благодарю, но я подписана на прелестный еженедельник Мирьям. Будешь есть салат из цыпленка с шампиньонами и беконом?

- А как же! - воскликнул Есиер.- Здорово, дядя Рудольф! Какой кошмар - эта история с Альбертой. А ты поешь салату? Конечно, поешь!